У нас в гостях Лексунова Валентина Александровна — спортивный педиатр. Будем говорить о выборе спортивного направления для ребенка, культуре питания, недостатках спортивного воспитания детей в российской действительности.

 

Валентина: Очень много, кто хочет отдавать ребенка в спорт, все родители хотят, чтобы дети занимались спортом, но я больше за осознанный подход. Очень часто путают понятия «спорт» и «физическая культура».

 

Николай: Пока мы не убежали дальше, скажите, в чем для Вас разница между спортом и физкультурой?

 

Валентина: Физическая культура — это в целом общее понимание, т.е. это, во-первых, образ жизни, во-вторых, она входит в общую культуру личности и общества. И спорт — это только часть, но очень раскрученная в последнее время. У нас есть несколько направлений: оздоровительное — туда входит лечебная гимнастика, утренняя гимнастика, есть базовая физическая культура — это то, что нам преподают в школе, туда же будет относиться ОФП. Спорт у нас также будет разделяться на свои варианты: массовый спорт, когда мы занимаемся для своего здоровья и своего интереса и уже профессиональный, когда наше «Я» немного смещается, и у нас на первое место становится результат, достижения для команды, тренера, страны. Фитнес тоже относится к варианту физической культуры, как направленный на оздоровление своего тела, своего образа жизни. В этом плане физическая культура — такое достаточно широкое понятие, в котором каждый человек может выбирать, чем он хочет заниматься. По большому счету даже туризм тоже будет входить в категорию физическая культура.

 

Николай: На Ваш взгляд, физическая культура должна присутствовать в жизни каждого человека?

 

Валентина: Однозначно.

 

Николай: А спорт?

 

Валентина: Массовый я допускаю, что может присутствовать практически у каждого, профессиональный у нас в России, к сожалению, хромает. Он завис где-то на советском образовании, т.е., если мы сейчас начинаем читать, как готовят спортсменов европейских, скандинавских, их подходы очень отличаются от наших. У нас до сих пор система выжимать из детей все, лучшее остается и уходит в большой спорт.

 

Николай: Откуда у Вас такой опыт?

 

Валентина: Я работала с хоккеем, сначала я работала с женским хоккеем, сейчас работают с СДЮШОР, и я вижу подходы, как мы готовим детей, и я понимаю, что в целом у нас нет осознанного подхода к подготовке детей. Мы все привыкли заниматься, что тренер по ОФП, растяжке, массаж — все это будет только тогда, когда спортсмены достигнут определенных высот, т.е. с детьми никто этим заниматься не будет. У них есть тренеры, которые будут давать им по их видам спорта. Все, что касается питания, общей физической подготовки, детской спортивной психологии уже туда не входит. Это, либо на родителей, либо, если ребенок достиг определенных результатов и пошел в сборную — там уже с ним будут этим заниматься. С точки зрения врача-педиатра мне вообще не понятно, почему, потому что, по большому счету, те, кто попадает в те же молодежки, сборные, они уже должны владеть этой информацией. Тогда мы снижаем риск травм, и дети уже мотивированы. Они знают, зачем идут в большой спорт, знают, что, если при каких-то условиях у них не получится быть высококвалифицированными спортсменами, что на этом жизнь не заканчивается. У нас же частая проблема детей, которые достигают лет в 14-15 каких-то результатов, особенно Олимпиада, и перед самым соревнованием случается какая-то травма, для них это большая трагедия. На самом деле дети не всегда к такому готовы, они привыкли, что они лучшие и должны показать результат.

 

Николай: Я бы добавил, что люди, пришедшие к высоким спортивным результатам, положили на это многие годы и принципиально не развивались в других областях.

 

Валентина: Вот еще одно важное отличие профессионального спорта от любого другого вида физической культуры — в любом другом виде спорт — это дополнение к образу жизни, т.е. у нас есть учеба, работа, своя жизнь, и мы решили заняться еще своим физическим телом, его укрепляем и для себя участвуем в каких-то соревнованиях. Когда мы говорим про профессиональный спорт, спорт — первое место, все остальное — если останется время, в т.ч. учеба.

 

Николай: Это, на Ваш взгляд, неправильно?

 

Валентина: Не совсем. Я смотрю по своим ребятам — хоккеистам. Им не хватает базовых знаний, как делать упражнения. Они всё прекрасно делают на льду, но, допустим, я просила своего тренера просто посмотреть их общефизическую подготовку. Тогда еще с травматологом делали элементарные тесты – приседания, прыжки. Он говорит: смотри, там колено не туда, вот это упражнение не сделали. И это ребята, которые через 2 года выпускаются. Нет базы. Это даже не вина спортшкол, их задача — научить конкретному виду спорта, отработать их технику. У нас в России не принято, что надо что-то еще. Конечно, есть спортивные школы, где уделяется время и растяжке, и даже есть спортивные психологи, которые работают с детьми лет с 8.

 

Николай: У нас с советского времени тренер и за психолога, и за массажиста и т. д.

 

Валентина: Одно дело, когда это 10 человек, а когда 20. Все невозможно сделать. Я даже недавно смотрела про футбольный клуб «Барселона». У них к каждому спортсмену индивидуальный подход. На основе анкеты, антропометрии под него разрабатывают уже ОФП и нагрузки.

 

Все, что касается профессионального спорта, я смотрела интервью известного футболиста. Он сказал: «Если бы российские тренеры смогли применить хотя бы 10% того, что применяют у нас, у России будет больше шансов выигрывать золото». Есть ощущение, что мы застряли в советском времени, как в болоте, что спорт только на достижениях тех, кто выживет. Мне, как педиатру, это дико. Я, когда поступала в ординатуру, когда они узнали, что моя основная специальность — педиатрия, они сказали: «Конечно, спорту повезло, но тебе не очень». Я спросила, почему? Они сказали: «Потому что спорт убивает детей, и ты это очень быстро поймешь». Я сначала не поняла, хотя знала, что такое спорт, и через что спортсмены проходят, но, допустим, когда я начала ездить с женской командой, я понимала, что такой вид спорта, как хоккей, на колени очень сильно действует, но у большинства хороших игроков, которые в 13-15 лет уже его-то добиваются, колени иногда хуже, чем у 30-летнего человека с артритом.

 

Николай: Что именно?

 

Валентина: Связки, мениски. Есть у детей такая болезнь Шляттера, когда болезненность большеберцовой бугристости возникает, она возникает из-за быстрого роста и, когда мы неправильно делаем упражнение, когда, допустим, четырехглавая перегружается, например, при приседаниях, она подтягивает за собой надколенник. И вот эта связка, которая крепится, травмируется, возникает отек, боль, воспаление, начинают болеть колени. Назначают, кто во что горазд, как правило, либо уколы, мази, физио и на этом все. На самом деле есть грамотные люди, которые занимаются двигательной реабилитацией, говорят, что все хорошо — и уколы, и мази, которые не действуют.

 

Николай: А тейпы?

 

Валентина: Это скорее на психологическом уровне — они наклеили тейп, и у них ощущение, что колени не болят. Я бывало даже клеила одно колено идеально, как положено, а второе — как попало. Спрашиваю: есть разница? Отвечают, что нет — все идеально, не болят. Особенно это у подростков, главное, чтобы наклеить. В женском хоккее особенно, еще цвет выбирают. Со Шляттером нужны еще упражнения, которые укрепляют другие мышцы, чтобы они работали и разгружали четырехглавую. У нас этого никто не делает. Мало, кто из родителей знает, что этим вообще надо заниматься. На приеме в педиатрии я прошу, чтобы ребенок поприседал. Может быть, 1 из 10 присядет ровно, красиво, а так, когда я работала в спортивном диспансере, есть такая проба, называется «20 приседаний». На самом деле вариантов, как дети приседают, много, я вообще видела, как люди кланяются. Если изначально базы нет, что пытаться укрепить? Когда начинаешь это объяснять родителям, они удивляются, что за этим надо смотреть, вроде для этого есть тренер. Одно дело, когда у тренера 5 человек — объективно он может посмотреть, а когда 25.

 

Николай: Тренеры еще разные, некоторые не разрешают вмешиваться.

 

Валентина: Да. Тут такая тема была: выявили у ребенка хоккеиста сахарный диабет, с ним всегда большая дискуссия. Допустим, зарубежом этой проблемы нет. Если бы Пеле родился в России, он бы не стал легендой футбола, ему бы закрыли спорт. У него был диабет с 13 лет. Очень много канадских хоккеистов с сахарным диабетом первого типа играют, доживают до 70-80 лет. Даже боксеры есть с сахарным диабетом. У нас в России с этим большая проблема. Когда я еще работала в диспансере, у нас был ребенок, по которому собирали консилиум, все были против. Раз сахарный диабет — это уже не первая группа здоровья, значит, из спорта выгоняем. Я говорю: «Давайте хотя бы в массовый спорт, не профессиональный». Они: «Нет, только ЛФК». Хотя даже все эндокринологи признают, что спорт диабетикам нужен. Если, например, тренер и врач команды готовы взять на себя ответственность за этого ребенка, в чем проблема сделать какую-то бумагу, что под их ответственность ребенок может заниматься спортом?

 

Николай: То есть сахарный диабет — это не приговор, и в мировом спорте есть примеры, когда спортсмены добивались высоких результатов.

 

Валентина: Да. Когда мне говорят: «А что с ним будет?». Я говорю: Если Вы мне назовете хотя бы одну смерть от сахарного диабета в большом спорте, я изменю свое мнение. Бывают от остановки сердца на фоне нагрузок на выносливость. Это возможно, когда есть генетические предпосылки, их можно выявить на УЗИ сердца.

 

Николай: УЗИ сердца нужно каждый год делать?

 

Валентина: Каждые 3 года. Если изначально у ребенка все было хорошо, а через 3 года обнаружились какие-то изменения, будем делать раз в год. Если через 3 года все хорошо, то так и делаем раз в 3 года. ЭКГ с нагрузкой делается каждый год всем спортсменам.

 

Николай: Я слушал лекцию кардиолога, который говорил, что ЭКГ не показывает о каких-либо возможных происшествиях с сердцем, а показывает только то, что было.

 

Валентина: Не совсем так. Есть изменения ЭКГ, которые могут быть связаны со спортом, а есть изменения, которые могут свидетельствовать о кардиомиопатиях. Когда что-то проскальзывает на ЭКГ, мы можем заподозрить и отправить уже на ЭхоКГ. Если на УЗИ сердца мы видим увеличение миокарда или его толщины. Надо просто найти хорошего доктора,у врачей УЗИ нет особого разделения на детских и взрослых, нужен именно тот, кто работает со спортсменами. Как правило, когда мы приносим УЗИ спортсмена обычному кардиологу, даже детскому, он скажет: «Все, не допуск, до свидания».

 

Николай: Я перед марафоном получал справку, пришел в обычную клинику. Мне сделали ЭКГ, сказали: у тебя предынфарктное состояние, пульс 54. Я говорю: Вы что, я готовлюсь 4 месяца с набором нагрузки, готовлюсь к личному рекорду. Они все равно забили панику. Я пошел под это дело УЗИ, на нем все в порядке, сказали, что это не брадикардия, а нормальное состояние для спортсменов, может быть 45 и 48.

 

Валентина: 45 для ребенка — это, конечно, совсем мало. Мы тогда делаем Холтер суточное сканирование.

 

Николай: Интересно, что по одной и той же ситуации у обычного доктора и доктора, как Вы, который имеет взгляд со стороны спортсмена, не воспринимают это, как критическое состояние.

 

Валентина: Мы, конечно, по-другому смотрим, но здесь всегда надо оценивать риск.

 

Николай: Важный совет для родителей спортсменов — обращаться к докторам, которые имеют отношение к спорту.

 

Валентина: Даже детям, которые занимаются непрофессионально, 2-3 раза в неделю, я всегда рекомендую УЗИ сердца раз в 3 года, чтобы контролировать, ЭКГ с нагрузкой — раз в год, потому что все, что нас не устраивает, возникает под нагрузкой. Если мы сделаем ЭКГ в покое, мы этого не увидим. Если есть изменения в покое, но нет в нагрузке, нас это тоже относительно устраивает. Если есть в нагрузке, мы назначаем дополнительные обследования. Например, бег с маской, оцениваем лактат, и как работает сердце, какие нагрузки можем выдерживать. Опять же, можем делать суточный мониторинг. Единственная проблема, когда говорим про спортивные диспансеры, все упирается в финансирование. У нас должны быть четкие показания, чтобы мы что-то назначили, либо в диспансерах нет каких-то обследований, тогда родители идут и делают это где-то платно. С кардиомиопатией, когда мы видим по генетическому тесту наличие белка, как правило, спорт закрыт сразу, потому что очень большой риск угрозы по аритмии — остановки сердца. Допустим, зарубежом очень часто в футболе смерть на поле. Нас в свое время учили, что самое лучшее, что можно сделать — непрямой массаж сердца или воспользоваться дефиблюратором воспользоваться. Это мы сейчас оснащены.

 

Николай: И то не так, как в Японии, вряд ли у нас каждый человек после школы умеет делать искусственное дыхание и массаж сердца, а в Японии практически каждое общественное место оборудовано дефиблюраторами, и люди умеют ими пользоваться. Это существенно снижает риск смертности.

 

Валентина: Когда в Японии начали вводить диспансеризацию, начали делать всем ФГДС и колоноскопию, все стали говорить: смотрите, японцы хоть и направильном питании, но рак пищевода у них часто встречается. Тогда было много исследований и выяснилось, что они выявляют этот рак на первой стадии. В России только на 2-3, когда уже есть симптомы. Тактика лечения тоже разная. С учетом большого выявления рака они его ловят на ранней стадии, у них превыше всего профилактика. У нас в России это не работает. Нам надо брать пример с Японии, Израиля, Скандинавии, они вкладывают деньги в профилактику. Они давно просчитали, что вложить деньги в профилактику выгоднее, чем потом заниматься лечением.

 

Николай: Нам бы хотя бы с системой спортивного образования разобраться.

 

Валентина: Со спортом, у них УЗИ сердца раз в 3 года, УЗИ брюшной полости — раз в 3 года, ЭКГ с нагрузкой — раз в год, анализ крови ежегодно. Мы смотрим на анемию, потому что если у нас есть анемия, дефицит железа — это тоже будет влиять на выносливость. Анемия доказано влияет на выносливость, поэтому в тех видах спорта, где она необходима, нужно делать обследование на анемию.

 

Николай: Вы смотрите гемоглобин?

 

Валентина: Если мы видим снижение гемоглобина, это уже анемия. В зависимости от того, на сколько он понижен, выставляем степень — легкую, среднюю или тяжелую. Когда у нас есть какие-то звоночки — бледность кожи, ломкость ногтей, что-то с волосами, уставать начал ребенок сильнее, мы сдаем кровь, а у нас нижняя граница нормы. Потом сдаем комплекс и понимаем, что у нас ферритин внизу плавает — запасов нет, нам их нужно восполнить, чтобы не уйти в еще более дефицитное состояние.

 

Николай: Если не хотите, чтобы ребенок уставал, нужно следить за железом и, наверное, интегрировать какие-то продукты питания? Можете подсказать работающие способы?

 

Валентина: Если ребенок ест все, а ребенок должен есть практически все — это и фрукты, и овощи, и мясо. Многие диетологи сейчас рекомендуют средиземноморскую диету, но чисто по спорту я не могу сказать, что она сильно работает. По спорту сложно сказать, потому что дети едят все попало. Детям нужен животный белок. Лучше усваивается птица. Когда мы говорим про свинину, все думают, что это должен быть шашлык или жаренный стейк. Я, конечно, не против, но не каждый день. Полностью убирать не стоит.

 

Часто ко мне на прием приходят дети, я спрашиваю родителей: Что мы едим? Они: А ничего. Он как привык в год ничего не есть, и мы не заставляем. У меня есть личный пример: когда моя старшая сестра переболела пневмонией, перестала есть совсем, с ней бегали, чтобы хоть что-то съела. У меня не было такой проблемы, я пришла, взяла из холодильника и поела. Но вот этой культуры, что надо есть — ее не сложилось.  Сейчас у меня точно также: если я работаю, принимаю детей, у меня не возникнет идеи, что надо поесть.

 

Николай: Это плохо или хорошо?

 

Валентина: Это плохо.

 

Николай: Сейчас много говорят об аутофагии, пользе дефицита калорий.

 

Валентина: Чтобы ребенок нормально развивался, должен быть профицит. Особенно мне не нравится вегетарианство. Я понимаю, когда это родитель, осознанный, ты уже не растешь, не занимаешься спортом, решил, что от животного белка становится хуже. Все зависит от ферментов, точно также, как есть лактозная недостаточность. А ребенка надо кормить мясом. У эндокринологов бывают пациенты двух крайностей: либо бабушки, считая, что ребенок худенький, перекармливают, либо родители считают, что нужна только здоровая пища, исключают мясо и другие продукты. Когда я работала в диспансере, моим видом спорта был конный спорт, была тренер, которая говорила, что с ожирением пускать не будет. Потому что, как она говорила: конный спорт — это изящный спорт, наездник не должен выглядеть хуже, чем лошадь. Ко мне пришла девочка с небольшим избытком массы тела, я ей сказала, чтобы держала вес, убрала 3-4 кг., но это не значит, что мы сидим на жесткой диете. Мы просто убираем быстрые углеводы, снижаем сахар. Через полгода приходит худая. Я говорю: что случилось? Мама говорит, что за месяц до прихода решили, что Вы нас будете ругать, что мы не похудели, и ребенок скинул 24 кг. в 15 кг. Пошли к гинекологу, потому что пропали месячные. А я вообще говорю, что удивлена, как Вы до сих по ходите. У меня подруга эндокринолог говорит, что это частая проблема: у ребенка ожирение, и ему все начинают говорить, что надо худеть, и он, либо может забить болт, либо переключить сознание и уйти в анорексию. Это уже лечат даже не эндокринологи, а психотерапевты.

 

Николай: Давайте поговорим о советах родителям, чтобы снизить риски травм у ребят, которые на среднем или более профессиональном уровне занимаются различными видами спорта. Хотелось бы конкретизировать, для спортивного ребенка необходимо ли применение каких-либо витаминных комплексов. Вы говорили, если разнообразное питание, то тогда не надо?

 

Валентина: Тогда не надо.

 

Николай: Просто следить за питанием, что тогда должно быть в рационе?

 

Валентина: Когда у нас ребенок занимается спортом, базовые моменты — это сон, еда и правильные тренировочные процессы. Дети любого возраста должны ложиться спать до 11 вечера. Если мы будем ложиться после 12, у нас не будет никакого восстановления. Как раз для тех, кто худеет, тоже желательно ложиться до 11, потому что после 11 просыпается гормон голода и гонит нас к холодильнику, поэтому лучше лечь до 11 и проспать этот момент. У детей этот момент принципиальный.

 

Николай: У нас был сомнолог, который тоже сказал, что тот, кто ложится до 11, потребляет меньше калорий, потому что вечером хочется кушать больше, чем утром.

 

Валентина: Да. По витаминам: если ребенок действительно ест все, кроме витамина Д, то берем дозировку 1500-2000. для спортсменов допустимо больше, но под контролем анализа крови. В Санкт-Петербурге огромный дефицит витамина Д, но 1-2% идет, у которых есть гиперчувствительность.

 

Николай: У нас в студии было много разных докторов, и все, как один, в любом случае на первое место ставят витамин Д. Это обусловлено, что сейчас много исследований на эту тему, или это обратная связь с ребятами, Вы видите, что большее витамина Д — за 30-40 — это более здоровый ребенок?

 

Валентина: Витамин Д мы всегда применяли в педиатрии, но пересматриваются рекомендации, и по Северо-Западу сейчас 1500-2000 в сутки. Для других регионов немного меньше цифры.

 

Николай: Получается, он только от солнца, ни из каких других источников не копится? Только расходуется?

 

Валентина: Да, только расходуется. Есть одна часть людей, которая хорошо усваивают эту профилактическую дозу, и тогда мы на ней остаемся. Есть люди, которые настолько плохо усваивают профилактическую дозу, что мы уходим короткими курсами на лечебную. Возможно, с кишечником какие-то проблемы, и не всасывается.

 

Николай: Правду говорят, что усвоение всего 5-7%?

 

Валентина: Да, плюс сильно зависит от состояния кишечника. Вообще, кишечник — тот орган, от которого зависит, как у нас будет чувствовать себя кожа, как мы будем себя чувствовать, потому что там происходит основное всасывание. Если нарушено всасывание, мы можем пить витамины пачками, но не видеть никакого результата. Поэтому, если мы пьем витамин Д, а результата нет, начинаем через гастроэнтерологов исключать патологию всасывания.

 

Николай: Мы, как родители, часто начинаем подбирать комплекс, который будет всасываться.

 

Валентина: Да, но лучше провериться у гастроэнтеролога. Самое простое — это копрограмма, по которой хотя бы будет заметно, есть ли у нас нарушение всасывания и переваривания или нет. Это достаточно простой анализ. В спорте очень любят за счет того, что большие нагрузки, нужны витамины, но, сколько мы разговаривали с иммунологами, все говорят, что назначать целые комплексы ненужны. По факту мы же не знаем, чего у нас не хватает. Чтобы принимать комплекс, мы должны сдать на все и выявить чего дефицит, потому что не может быть у ребенка дефицит всего, особенно, если он ест все. А синтетические препараты все равно всасываются с минимальной активностью. В педиатрии мы редко назначаем целые комплексы.

 

Николай: Давайте о питании более конкретно. Например, возьмем ребенка, который тренируется в 16:00. Что у него должно быть на завтрак, обед, до тренировки, после? У меня есть понимание, что после тренировки для восстановления обязательно нужен белок, но дайте конкретные рекомендации.

 

Валентина: Вообще, считается, что завтрак — это основа. Это сложные углеводы, чтобы нам этой энергии хватило. Мы можем добавлять туда белок, омлеты, курица.

 

Николай: Ребенок каши не ест вообще никак.

 

Валентина: Заменяем. Можем заменять омлетом, сырниками, авокадо с яйцом, индейка, курица. Ребенок, когда просыпается, ему нужен интервал, чтобы он проголодался. Невозможно через 5 минут захотеть есть, это нужно, чтобы он часов с 6 вообще не ел, но вряд ли кто-то из родителей так будет поступать. Поэтому ребенку нужно попить воды, запить витамин Д, походить, что-то поделать, очень хорошо утреннюю гимнастику на 5 минут разогнать кровь и потом сесть завтракать.

 

Николай: Я представил наше утро, когда ребенок просыпается, а ты ему: бегом, опаздываешь, он чистит зубы, одевается, рюкзак в руку, бутерброд в руку.

 

Валентина: У меня ребята занимаются хоккеем, в 6:45 уже на льду, значит, им нужно доехать, соответственно, им нужно проснуться, что-то поесть. Когда такие ранние тренировки, старшим детям можно применять гейнеры.

 

Николай: Интересно, потому что даже не все взрослые это нормально воспринимают.

 

Валентина: Для взрослых и детей-подростков это идеальный вариант, когда ты не успеваешь. Здесь как раз не протеин, потому что протеин в детском возрасте я не люблю. В гейнере больше углеводов. Поэтому, пока ребенок встал, пособирался, сел в машину, развел себе на воде гейнер, потому что на молоке слишком калорийно перед тренировкой. Пока он едет, он это выпивает, пока он переодевается, час все равно есть, и у него появляется энергия, чтобы откатать этот лед. Когда мы говорим про младших детей, у нас в 6:45 как раз занимаются 14-13-й год — совсем малыши для хоккея. Им гейнеры я никогда не буду советовать.

 

Николай: Со скольки лет можно?

 

Валентина: Где-то с 13.

 

Николай: Часто у детей воспаление связок от перегрузок. Точно также есть у меня самого проблема, которую я долго не могу решить, уже в хроническую форму перешло. Воспаление связки надколенника берцовой кости, воспалены на обоих коленях так, что я не могу даже на колено встать. Видимо это от перегрузок и неправильного подхода к ОФП, силовым, я этого тоже не делал, просто бегал. На самом деле я понимаю, что это ошибка. Много поговорил с реабилитологами и тренерами более серьезного уровня, сейчас увлекся бегом, стал изучать, все ребята делают силовые, специальные беговые упражнения, которые позволяют адаптировать опорно-двигательный аппарат. У детей тоже бывает, когда начинают повышать нагрузки, выполнять какие-то не специфичные движения. Что бы вы посоветовали, кроме ПВС, которые, как я понял, не очень помогают?

 

Валентина: С детьми тут проще. У детей есть 2 периода роста, когда мы вытягиваемся, в этот период вытягивания, когда даем тренировки с высокими нагрузками, мы повреждаем связки. Потом мы забыли поесть. Как правило, даже мышцы сначала страдают. Есть так называемое углеводно-белковое окно — первые 30-40 минут после тренировки. Если это тренировка на выносливость, лучше углеводное — сок, сладкий чай, забросить быстрые углеводы.

 

Николай: Можете объяснить, что такое углеводно-белковое окно?

 

Валентина: Это, когда у нас идет интенсивная тренировка, физиологически возникают надрывы мышц. Если мы их вовремя не восстановили, не дали «кирпичики», они начинают истончаться и приводить к хроническим надрывам. Так и появляются хронические разрывы. Если мы говорим про боли роста, когда связочный аппарат не справляется с ростом, и мы даем еще какие-то интенсивные тренировки, не давая белковую пищу после тренировки, мы рискуем получить нарушения со стороны четырехглавой и всех связок колена.

 

Николай: Чтобы снизить риски — белок после тренировки?

 

Валентина: Да, 30-40 минут. Также с углеводами. Идет, например, соревнование, они все это отыграли, чтобы закрыть углеводное окно, чтобы была энергия что-то дальше делать, мы даем какой-то сладкий чай, сок, с 13-15 лет — изотоник. Если у нас силовая, я говорю: тренировка закончилась, возьмите хлеб и курицу или творог. Съешьте чуть-чуть, в эти 30-40 минут нужно закрыть белком и, в идеале, еще сложным углеводом. Когда у нас именно игровой момент, и нужна энергия, мы закрываемся именно быстрыми углеводами. Когда силовая, чтобы потом не возникли боли, нам нужен белок. Футболисты часто советуют на завтрак сало. Когда ребенок совсем не успевает поесть — кусочек сала и хлеб, этой энергии хватит хотя бы на тренировку, дальше ты уже поешь или успеешь что-то сделать.

 

Частый вопрос по болям роста: что делать, когда у детей болят ноги? Боли роста отличаются от других патологий тем, что это, в основном, происходит ночью. Когда ребенок растет, мы обычно спрашиваем, какой рост у родителей, особенно у папы, дедушек, прадедушек. Потому что, если мы знаем, что рост папы за 180 см., ребенку от 10 до 12 лет, и спрашиваем, как рос отец. Если нам говорят, что папа рос равномерно — в год по 2-3 см., нас этот вариант относительно устраивает, потому что сын будет точно также расти. Если мы спрашиваем, что папа целый год не рос, а потом +10 см., этот момент нам уже не нравится, потому что, когда такой скачок в росте, связки и мышцы не успевают. Иногда дети прямо плачут от боли, потому что болят колени, голень и тазобедренные. В старые времена прикладывали капустные листы.

 

Николай: Помогает?

 

Валентина: Если только психологически.

 

Николай: Мне просто тоже советовали к больной связке прикладывать, но я понимаю, что вряд ли поможет.

 

Валентина: Да, здесь, когда у детей боли роста, ночные именно, то мы снижаем нагрузку — это принципиальный вопрос, потому что, если мы на эти боли роста дадим такие же интенсивные нагрузки, как всегда, то мы повредим связки, и мы потом будем мучиться.

 

Николай: Надрывы укрепляют связку или делают ее менее эластичной?

 

Валентина: Это большой риск травмы. Есть, конечно, момент, что в детском возрасте она может восстанавливаться, но, если мы говорим о профессиональных спортсменах, т. е. мы где-то получили травму, микроразрыв, если мы не дали должное восстановление, а на следующий день дали точно такую же интенсивную тренировку, будет способствовать развитию травмы.

 

Николай: Как тогда объяснить, почему детям дают по 6 тренировочных дней в неделю?

 

Валентина: Здесь вопросы к тренерам. У нас в хоккее в СДЮШОР точно также — 4 дня тренировки, 2 игровых дня и 1 выходной. Хоккей в этом плане еще лайтовый, потому что, если мы берем гимнастику, синхронное плавание, там хоккей просто отдыхает. Там колоссальные нагрузки.

 

Николай: Как Вы думаете, художественная гимнастика для девочки 4-5 лет — это на пользу здоровью или нет?

 

Валентина: Вообще, официально в гимнастику мы зачисляемся с 6 лет, это возраст, когда нас могут официально зачислить в СДЮШОР на бюджет. Но, если мы придем в 6 лет, нам скажут, что поздно.

 

Николай: Если хочешь показывать результаты, надо с 3-4 лет.

 

Валентина: Да. Гимнастика, балет, синхронное плавание — 3 года, в 4 уже будут косо смотреть, ты уже должен быть выдающимся спортсменом. Гимнастика травмоопасна, почему, потому что мы разбалтываем суставы, перерастягиваем, там колоссальные нагрузки. Есть тренеры, которые, как в советское время: не тянешься — растянем. Я с гимнастикой не работала, возможно, они по-своему правы, но выглядит это крайне страшно.

 

Николай: У меня просто дочь занимается.

 

Валентина: Когда мы занимаемся гимнастикой, очень важно смотреть за ребенком. Сколько лет ребенку?

 

Николай: 5.

 

Валентина: Значит, еще не такие нагрузки. Основные нагрузки пойдут после 6. Все, что до 6 — это скромное вхождение в нагрузки. Дальше мы должны понимать, что гимнастика подпортит жизнь очень сильно. Мы должны смотреть за питанием.

 

Николай: Лишний вес вообще неприемлем.

 

Валентина: Да, 10 грамм набрал, выдворят из спорта сразу же. Здесь еще важный момент: мы, конечно, доверяем тренеру, но, я говорю, лучше обратиться к тем, кто занимается двигательной реабилитацией, либо показать ребенка тренеру ОФП, чтобы нам сказали, делает ли этот ребенок изначально правильную базу. Если у нас будет база неправильная, то то, что мы перерастягиваем, нам потом аукнется. Если мы хотим заниматься гимнастикой, нужен осознанный подход. Если мы видим, что у ребенка есть мотивация, он не может жить без гимнастики. Мы с тренером объективно говорим: мы просто так занимаемся, или мы действительно перспективные? Если он говорит, что есть перспектива, тогда мы начинаем вкладывать силы, желание — не просто отдали ребенка в спортивную школу и забыли — там сделают спортсмена, нет, как правило, лет с 10 уже можно работать со спортивными психологами, в гимнастике можно даже раньше.

 

Николай: Как Вы предполагаете работать с психологом?

 

Валентина: Часто в художественной гимнастике есть свои психологи, они оценивают этот момент. Когда ребенок выходит на старт, он должен быть максимально собран. Его не должно волновать ничего. Дети, как правило, начинают теряться, переживать, нервничать, на этом повышается риск травм. Психолог нужен, чтобы ребенок смог, когда остается один на один, справиться.

 

Николай: У нас это не особо развито. Просто психолог и спортивный психолог отличаются?

 

Валентина: Наверное, грамотный детский психолог сможет, но лучше, конечно, спортивный, потому что они знают нюансы спортивной подготовки.

 

Николай: Самое главное для родителей, понять, нужно ли это ребенку?

 

Валентина: Да. Здесь мы прямо оцениваем. Смотрим по ребенку. Иногда в игровых видах спорта амбиций родителей больше, чем может ребенок. Это на самом деле сразу заметно, кто хочет заниматься спортом. Есть дети, которые в 6 лет приходят и говорят: тренировки 6 раз в неделю по 2,5 часа — золото я взял, это взял, то взял. А иногда приходит 10-летний ребенок и не знает, сколько раз в неделю он ходит, его возят. Задаешь ему вопросы, а оно — это надо у мамы спросить. Не может ответить, на скольких соревнованиях победил. Здесь ты понимаешь, на сколько ребенок вовлечен и может достичь результата, потому что, когда за ребенка все делают родители, в спорте ему будет сложно достигать, потому что в какой-то момент он все равно остается один, и ему нужно доказать всему миру, что он лучший. Спорт на этом и заточен.

 

У родителей должны быть здравые амбиции, когда мы понимаем, что наш ребенок чего-то стоит в этом спорте.

 

Николай: В истории много примеров, когда родители не верили в своих детей, но ребенок доказывал.

 

Валентина: Это тоже плохой момент. Есть 2 крайности: часто родители — бывшие спортсмены или любители, которые сами не пошли в профессионалы из-за какой-то травмы, они все, что не смогли достичь, перекладывают на плечи ребенка. Абсолютно неправильно, потому что ребенок может этого не хотеть. Но надо смотреть здраво. Надо подходить к тренеру и спрашивать в глаза: мой ребенок хороший спортсмен, или нам лучше поискать что-то другое? Третий вариант — не самый правильный, когда детям приходится доказывать, что я — лучший, я тоже могу. Этих крайностей не должно быть.

 

Николай: Очень много чемпионов столкнулись с крайностями и, пережив в определенном моменте несправедливость или неуверенность, они продолжают до конца доказывать.

 

Валентина: Это тоже, как фактор мотивации, но, скажем так, есть более лучшие пути — через диалог, через здравую веру в ребенка. Просто я не всегда понимаю, когда мы загоняем детей в определенные рамки и заставляем идти куда-то.

 

Николай: Мы сами себе-то создаем эти рамки, не говоря уже о детях.

 

Валентина: Здесь, говоря об амбициях родителей, здраво оцениваем, потому что, отдавая ребенка в большой спорт, мы должны понимать одну вещь. Не зря говорят, что спорт калечит, физкультура лечит. К спорту нужен осознанный подход — в любом плане, в плане здоровья, образа жизни, психологии восприятия. Если это все будет в балансе, проблем не будет.

 

Николай: Я все-таки всегда воспринимал физкультуру и спорт одним и тем же, просто в России это называется физкультурник, иностранное — спорт.

 

Валентина: Нет, абсолютно разные понятия. Физкультура — это то, что мы делаем для себя, т.е. мы занимаемся своей физической культурой, развиваем свое здоровье.

 

Николай: Физкультурник априори не может выиграть чемпионат?

 

Валентина: Нет, он делает все для себя — любимого, чтобы быть счастливым.

 

Николай: А спортсмен-любитель?

 

Валентина: Это ближе к физкультурнику, он может участвовать в соревнованиях, но, все же, он это делает для себя. Спортсмен профессионального уровня делает для кого-то — для команды, для страны. Его основная цель — показать, что он лучше, его команда лучше, за страну. В этом и разница — для себя или для кого-то.

 

Николай: Все-таки я запутался. Как Вы считаете, есть люди, которые тратят по 15 часов в неделю на тренировки, и они делают это не для кого-то в глобальном смысле, а для того, чтобы поставить свой личный рекорд — пробежать марафон за 2:40?

 

Валентина: Это физкультура.

 

Николай: То есть они не могут называть себя спортсменами?

 

Валентина: Они могут себя записать в любительский спорт, массовый, но не профессиональный. Профессиональный спорт, основная цель — доказать, что твоя команда лучшая, твоя страна лучшая.

 

Николай: Все же любительский спорт, пусть он не профессиональный, он все-таки спорт?

 

Валентина: Да.

 

Николай: То есть спортивный человек — тот, кто участвует в соревнованиях?

 

Валентина: Да, участвует в соревнованиях и достигает результатов.

 

Николай: Награды, грамоты, не столько рекорды.

 

Валентина: Профессиональный и любительский здесь отличаются — мы хотим получить эту грамоту для себя или для страны.

 

Николай: Размытые какие-то границы, т. е. получается, что физкультурник не имеет права выступать на соревнованиях, но как только физкультурник начинает выступать на соревнованиях, становится спортсменом?

 

Валентина: Да, он становится спортсменом-любителем.

 

Николай: А если он при этом выигрывает чемпионат города, так, не запланировано? Или выполняет первый взрослый разряд?

 

Валентина: Это тогда больше к профессиональному. Любительские соревнования, как правило, не такие, как профессиональные.

 

Николай: Сейчас все очень размыто. Например, на марафоне могут бежать и кенийцы и такие люди, как я.

 

Валентина: Да, потому что сейчас спорт стал очень популярен — это пропаганда ЗОЖ, плюс — финансовая составляющая, но все красиво завернуто в заботу о здоровье человека. Только надо понимать ,что большой спорт на данный момент не входит в заботу о здоровье. Он в заботу обо всем остальном, кроме здоровья.

 

Николай: Это весьма авторитетное мнение спортивного педиатра, следите за нагрузками, чтобы не быть в той когорте, кого спорт калечит.

 

Валентина: Осознанный подход, разумные тренировки, правильное питание и сон сделают хорошего профессионального спортсмена.

 

Николай: Если подвести итог для родителей, чьи дети занимаются спортом, показывают результаты, то очень важно следить за питанием ребенка для его восстановления, это снижает риск травм, плюс — сон, чтобы ребенок укладывался до 11 часов и спал не менее 8-10 часов и регулярные тренировки.

 

Валентина: Регулярные тренировки с базой, мы должны быть уверенны, что базовые упражнения мы выполняем правильно. Если мы отдали ребенка в спортивную школу, мы не должны перекладывать полностью ответственность на тренера. Эта ответственность полностью на родителях, и родители должны понимать, что у ребенка должен быть режим дня и показать все-таки тренеру ОФП на выполнение упражнений.

 

Николай: Большинство тренеров пошлют куда подальше — это российская действительность, и большинство тренеров выжимают детей ради своих показателей — надбавок, бонусов. Это нужно понимать. У тренера 30-50-100 воспитанников, а ребенок у Вас 1, ну 4-5 за редким случаем.

 

Валентина: Поэтому здоровье Вашего ребенка — в Ваших руках.