Сегодня у нас в гостях Дмитрий Мазепин — инструктор по фридайвингу. Поговорим о фридайвинге, его пользе, вреде, как проводятся соревнования и тренировки.

 

Николай: Что такое фридайвинг?

 

Дмитрий: Свободное погружение.

 

Николай: Я посмотрел несколько видео и фильм про Наталью Молчанову, художественный фильм, Вы смотрели?

 

Дмитрий: Там все-таки не про нее.

 

Николай: Приукрашенная история успеха?

 

Дмитрий: Возможно, хотя, на эту тему лучше Леша расскажет, насколько это близко к образу его мамы.

 

Николай: Вы с ним знакомы?

 

Дмитрий: Да, Леша — это мой инструктор, у которого я учился на инструктора. В принципе там показан фридайвинг — свободное погружение на задержке дыхания, исключая все вспомогательные средства.

 

Николай: То есть без ласт?

 

Дмитрий: Почему же — можно нырять без ласт, можно с ластами, можно в моноласте. Если мы говорим по движению вниз, то недавно появилась новая дисциплина — по тросу, ничего не делаешь, просто передвигаешь руками.

 

Николай: Это тоже фридайвинг?

 

Дмитрий: На задержке дыхания — да, вдоль троса. Если ы ныряем в ласте, без ласт или в моноласте, троса не касаемся.

 

Николай: Просто для страховки он рядом?

 

Дмитрий: Да. Крючок, который цепляется на трос, цепляется на руку либо на пояс с утяжелителем и позволяет ориентироваться.

 

Николай: Уходит в бессознательное состояние?

 

Дмитрий: Нет, бессознательного не бывает, лучше не уходить. Вынуждено бывает теряют сознание на всплытии. Возможно течение, отклонение троса от вертикали, и, в зависимости от того, с какой стороны спортсмен, ему нужно подниматься на верх, не потерять ориентир. И, если, не дай Бог, случится так, что на всплытии спортсмен не рассчитал свои силы и отключился, случился у него блэкаут, чтобы можно было системой обратного блока его быстренько вытащить. Тогда цепляется груз, груз вытаскивается, и спортсмена можно вытащить на поверхность, потому что ни один из аквалангистов ниже 40 метров быстро всплыть не сможет, ему обязательно нужны рекомпрессионные остановки. Фридайвер же не дышит под водой, он дышит только на поверхности.

 

Николай: А как технически саппортеры, поддержка понимают, что необходимо тянуть этот трос, если он там один?

 

Дмитрий: Сейчас на соревнованиях все облегчено, есть запатентованные оператора «дайв-ай», т. е. подводный глаз, который на параллельном тросе параллельно со спортсменом спускается и в режиме прямой трансляции все видно. Если такой возможности нет, потому что удовольствие не дешевое, то на тренировках по времени, так называемому дайв тайму рассчитывается, в какое время спортсмен окажется на глубине условно 30 метров, страхующие опускаются на глубину 30 метров (30-20-10) и ждут. Именно на финише, когда взрывное расширение объема воздуха в легких.

 

Николай: Действительно, что легкие сужаются чуть ли ни в 40 раз?

 

Дмитрий: Ну не в 40. У нас получается 10 метров — 1 атмосфера, 20 метров — 2 атмосферы и т. д. Есть закон, который связывает давление и объем, он обратно пропорционален: чем выше давление, тем меньше объем. Соответственно, на глубине 10 метров давление в 2 раза больше, давление в 2 раза больше. Условно возьмем объем легких 4 литра (Средний между мужским и женским), то на глубине 10 метров — объем 2 литра, на глубине 20 метров — в 3 раза меньше — 1,3, на глубине 30 метров — 1,4. До так называемого остаточного объема легких.

 

Николай: Регулярные погружения опасны или полезны для здоровья? Кроме рисков, связанных с долгим пребыванием без воздуха, на здоровье какое влияние оказывает? Есть ли какие-то профессиональные заболевания?

 

Дмитрий: Есть очень распространенная точка зрения, что фридайвинг оздоравливает. Долгие интервальные гипоксические тренировки, так называемая интервальная гипоксия повышает количество углекислого газа в крови.

 

Николай: Похоже на то, когда спортсмены проводят тренировки в среднегорье и испытывают гипоксию.

 

Дмитрий: Очень близко. На базе в Армении перед олимпиадой в Мехико в 1972 году впервые сборная СССР провела полноценный сбор в высокогорье — примерная высота, примерные климатические условия, тем самым у нас получается обедненная дыхательная смесь — повышение уровня гемоглобина естественным образом. Соответственно, способность мышц передавать больше кислорода в органы и ткани увеличивается. Единственное, что оно имеет обратный эффект, через 1,5-3 месяца, как говорят, происходит откат, но это уже потом. Злые языки говорят, что тогда сборная функционально стрельнула, но потом спортсмены откатились. Это как такой пример.

 

Николай: Я увлекаюсь легкой атлетикой, все в принципе марафонцы перед важными стартами, да и кенийцы те же самые живут и тренируются в среднегорье. Интересно, что для любых видов спорта актуально поднять гемоглобин. Получается, что и для фридайвера тоже?

 

Дмитрий: Для фридайвера это крайне важно. Естественно высокий уровень гемоглобина является преимуществом.

 

Николай: Речь идет о гемоглобине или о ферритине, гематокрите?

 

Дмитрий: Все, что вы перечислили важно. Тут можно зацепить еще миоглобин и тканевый обмен, и клеточное дыхание. Вспомнить всех, на кого мы хотим быть похожими — это киты, дельфины, тюлени, касатки — наиболее крупные из морских млекопитающих ныряют на выдохе. И могут находиться на огромных глубинах, те же самые кашалоты, как говорят, до 1 км. опускаются, то есть испытывать огромное давление. Благо, у них не так много воздухосодержащих полостей, компенсировать давление им не приходится так часто. Не дышать, причем, без воздуха. Если мы на себя навешиваем свинец, то киты этого не делают. Предполагаю, что объем легких у китов от 300 до 500 литров. Представьте такую массу попробовать погрузить.

 

Николай: Фридайверы тоже с грузом ныряют?

 

Дмитрий: Да.

 

Николай: Потом отстегивают или с ним же поднимаются?

 

Дмитрий: Груз нужен чтобы наиболее экономично для состояния уровня кислорода в крови уйти в так называемую зону нейтральной плавучести. Нам нужно пройти эту зону и, расслабившись, просто падать, занимаясь исключительно расслаблением, если хотите — медитацией, чем угодно, только не сопротивлением давлению и компенсацией давления — продувкой, для того, чтобы исключить баротравму ушей.

 

Николай: Я как раз себе приобрел, но еще ни разу не использовал, костюм для подводной охоты. Это те же самые костюмы, или они разной толщины?

 

Дмитрий: Практически те же самые, тот же материал, но для фридайверов есть особенность в крое. У меня больше опыт в закрытой воде в бассейне, но если мы возьмем открытую, нам важна обтекаемость тела, соответственно, руки мы складываем в стрелочку над головой и условно кладем на затылочную часть головы. А подводному охотнику это не надо. Тут скользкость костюма — понятие так себе, важнее состояние спортсмена, его тренированность, чем костюм. Костюм может помочь, но, когда спросили Евгения Коротышкина, капитана нашей сборной по плаванию: «Как же так, производители дают нам костюмы по остаточному принципу», на что он сказал: «Плавают не костюмы». Соответственно, нас это тоже касается. Фридайвинг — это «фри», в плавках пришел и плыви.

 

Николай: То есть на те же 100 метров можно и без костюма погрузиться.

 

Дмитрий: Конечно, если теплая вода, почему нет. Костюм — это теплосбережение.

 

Николай: Я думал, может, это как-то компрессию снимает и т. д.

 

Дмитрий: Костюм 7мм, на 100 метрах он, как бумажка. Ткань, наоборот, сверху иногда приветствуется, особенно в тренировочных – где-то зацепился, где-то присел, чтобы не порвать, потому что голые, где одна резина, непрочные.

 

Николай: Да, у меня есть плавательный костюм, я его порвал просто руками.

 

Дмитрий: Все-таки плавательные они компрессионные, во фридайвинге практически не нужна компрессия. Когда в бассейне ныряем в длину, много спортсменов используют компрессионные костюмы, как из скоростного плавания, но это скорее чтобы мышечные волокна лучше работали.

 

Николай: Дмитрий, пока мы не ушли далеко, про гемоглобин интересно, какие способы используют профессиональные спортсмены, чтобы поддерживать, что рекомендуете?

 

Дмитрий: Тренировки.

 

Николай: То есть гипоксия способствует поднятию?

 

Дмитрий: Да. Конечно же, можно поесть препараты железа, можно подстроить диету, но тренировки, как на суши, так и в воде, конечно, способствуют. Прямо таких вот способов я не слышал, если мы не будем касаться каких-то кровяных инъекций, то что считается допингом.

 

Николай: Во фридайвинге это тоже есть?

 

Дмитрий: Именно про кровяной допинг я не слышал, но единичные случаи есть. Первая причина — это во фридайвинге нет больших денег, ради которых есть смысл.

 

Николай: То есть это не такой популярный вид спорта?

 

Дмитрий: Да, наверное. Нет большого соблазна. Второе — это затратные мероприятия.

 

Николай: Интересно, у нас, в основном, подписчики — бегуны, т. к. это самый доступный вид спорта. Если Вы хотите прогрессировать в легкой атлетике, нужно поднимать гемоглобин, а для этого можно заниматься гипоксическими тренировками под водой?

 

Дмитрий: Можно делать интервальную гипоксию на поверхности.

 

Николай: Это, наверное, тоже входит в тренировочный процесс фридайверов?

 

Дмитрий: Да, беговых упражнений очень много. Мало того, сейчас в век соцсетей каждый хочет похвастаться какими-то своими достижениями и ни один уже спортсмен, который практикует статическую дыхательную гимнастику в своих тренировках активно используют беговые упражнения. Причем, эти упражнения идут как на пульсе 120-130, так и спринты — короткие отрезки, которые, по всей видимости (исследований не было), помогают мышцам во время статической задержки дыхания делиться кислородом с кровью, а кровь же доносит до мозга. То есть происходит такой обратный эффект.

 

Николай: Для развития в беге нужна гипоксия.

 

Дмитрий: Все взаимосвязано. Гипоксией мы затрудняем, вынуждая организм реагировать. Нам же нужна реакция мышц, тканей. Что такое прогресс — это изменение химического состава, свойств органов и тканей. Соответственно, если мы выводим организм из зоны комфорта, он вынужден приспосабливаться. Сами по себе эти приспособительные функции способствуют прогрессу. В принципе интервальная гипоксия — это серия задержек дыхания, они благотворно влияют еще и на нервную систему.

 

Николай: Для меня немыслимо просто взять и задержать дыхание больше, чем на 1,5-2 минуты, но, когда я подышал по технологии Вин Хофф, сделал интервальную гипоксию, я до 4 минут дотянул.

 

Дмитрий: У Вин Хофф немного параллельное направление, в его дыхании, вот это приливное дыхание, мы называем его гипервентиляцией, т. е. мы слишком активно дышим.

 

Николай: Это фридайверы тоже делают перед погружением?

 

Дмитрий: Нет, в динамических дисциплинах это очень опасно. Я покривлю душой, если скажу, что этого никто не делает, да, делают, но перед статической задержкой дыхания. Перед ней умеренная гипервентиляция используется очень часто. Был ряд спортсменов. На последнем чемпионате, на котором я был, видел, как два спортсмена активно гипервентилировались перед задержкой дыхания. Я ориентируюсь на частоту минутного дыхания, все, что превышает этот объем, будет гипервентиляцией. Мы сейчас с Вами сидим, если я спрошу, как Вы дышите, Вы ответите, что никак, правильно, это такая рефлекторная у нас функция, и мы гоняем порядка 0,5 литров воздуха туда-сюда с частотой 10 вдохов-выдохов в минуту. Если я Вас сейчас попрошу сделать 2 глубоких вдоха-выдоха в минуту, это будет очень медленное дыхание — 15 секунд на вдох, 15 — на выдох. Тем не менее, Вы почувствуете некоторое головокружение, что будет являться первым признаком гипервентиляции.

 

Николай: Это не вредно?

 

Дмитрий: Нет. Тут есть обратная сторона, если мы задерживаем дыхание, обычно мы увеличиваем уровень углекислого газа в крови и живем, допустим, если мы замедляем дыхание, у нас повышается уровень углекислого газа в крови, кровь закисляется. Кислая кровь, как ни странно, гемоглобин легче отдает кислород. Условно, клетки мозга, которые отвечают за потерю сознания, могут выпить до донышка, то есть дойти до критического уровня. Если же мы будем дышать по методу Хоффа, то мы вымываем из себя углакислый газ. Почему у Вас резко увеличилось время задержки. Это гипокния — низкий старт, который позволяет длительное время находиться в состоянии комфорта до возникновения желания дышать. Гипоксию нужно просто следить. Пока уровень углекислого газа в крови нарастет и даст команду на диафрагму — позыв на вдох, до этого момента, если мы вымоем углекислый газ, пройдет дольше времени. Гипервентиляцию используют для того, чтобы удлинить себе нахождение в зоне комфорта и в последствии уже следить за своим состоянием и не свалиться в сильную гипоксию, когда уже случается блэкаут. Почему в динамических дисциплинах нельзя этого делать, потому что слишком много отвлекающих факторов — тебе нужно двигаться, слишком много потребителей кислорода. Мы не всегда можем уследить за своим состоянием, и блэкаут может наступить очень резко. В статике да, гипервентиляция используется.
Фридайвинг — уникальное состояние, когда мы можем говорить о гипоксии, гиперкомпнии — это все касается замкнутости.

 

Николай: То есть эффект расслабления, точно также насыщаем-тратим?

 

Дмитрий: Да, как раз оптимальность техники движения, расслабление тех мышц, которые не участвуют в движении, работа непосредственно тех мышечных волокон, которые нужны нам для продвижения, выполнения задачи — это очень полезный навык.

 

Николай: Есть аппарат, через который дышишь, у него есть ограничитель, который ограничивает подачу воздушной смеси. Эти аппараты рабочие, или проще сделать интервальную гипервентиляцию?

 

Дмитрий: Да, если мы говорим о каких-то беговых нагрузках, и мы хотим себе усложнить эту задачу. Надо тренировать то, чем ты потом будешь заниматься. Если это касается статической задержки дыхания, то надо постоянно находиться в таком состоянии.

 

Николай: Получается, что ограничение дыхания — это и есть тренировки в гипоксии?

 

Дмитрий: Фридайвинг красив на картинках в соцсетях, красиво плывут. Чтобы добиться этой красоты для 30-40 секундного ролика приходится очень много работать. Фридайвинг — это умение находиться в зоне жесточайшего дискомфорта достаточно продолжительное время. Именно дыхательный дискомфот, он очень эмоционально ярко окрашен, потому что любую задержку дыхания подсознательно организм воспринимает как угрозу для жизни, и рисует такие картинки, так себя становится жалко, так тебе кажется, что умрешь молодым. Включается любой момент, и все — ты выходишь. В глубине есть такие нюансы, которых нет во фридайвинге в бассейне. В бассейновом нет тех нюансов, которые есть в глубинном. Если уж мы говорим о доступности, то, конечно, для подавляющего большинства доступен бассейновый фридайвинг.

 

Николай: Вы инструктор по бассейновому или глубинному фридайвингу?

 

Дмитрий: И бассейновому, и глубинному, просто на глубину надо куда-то ехать. Просто даже, если летом в наших озерах мы найдем глубину 30-50 метров, мы столкнемся с рядом ограничений, связанных с термоклином — буквально через 2-2,5 метра от поверхности температура резко снижается и условно может доходить до нуля. К этим резким колебаниям нужно привыкает. Нужно наличие более толстого гидрокостюма, плюс малая прозрачность воды — малое удовольствие. Конечно, мы едем нырять на озера, за неимением чего-то лучше многие фридайверы делают выезды.

 

Николай: Прозрачность воды имеет значение?

 

Дмитрий: Да нет, это имеет значение для внутреннего состояния, во фридайвинге важно сохранять спокойствие. Конечно, лучше на море, с 2014 года появился Крым, до этого был кусочек Краснодарского края — Сочи, Геленджик, тоже наличие термоклина, и все-таки туда тоже нужно ехать. Ну съездишь ты раз в год на 2-3 недели, а остальное время чем заниматься? Конечно, если бы мы жили на берегу Красного моря, или доступность Египта была, как до катастрофы, много бы проблем решалось. Даже чемпионат России проводился в Шарм-эш-Шейхе — там условия для занятия фридайвингом можно назвать идеальными, но это связано с дополнительными расходами. Если мы говорим о доступности, то, конечно же, это бассейновый фридайвинг — там, где мы не в глубину, а на задержке дыхания ныряем.

 

Николай: Тоже с грузом?

 

Дмитрий: Да, но здесь уже груз небольшой. В бассейновом фридавинге результаты тоже впечатляют. Рекорд мира — 316 метров в моноласте. Без ласт рекорд страны — 211 метров. В общем, хорошие результаты.

 

Николай: У нас в России есть федерация фридайвинга?

 

Дмитрий: Есть, у нас их две. Есть федерация подводного спорта России под эгидой международной федерации, которую организовал Жак Ив Кусто. И есть общественная организация федерации фридайвинга, которая является представителем международной федерации АИДА, которая организована в 1992 году. Благо, у нас в стране нет особой конфронтации между этими организациями, но есть страны, где ревностное отношение между ними.

 

Николай: А В Санкт-Петербурге где тренировки проходят?

 

Дмитрий: Бассейнов много, наша организация проводит на Новоизмайловском проспекте, там 50-метровый бассейн с ровным дном.

 

Николай: Как проходит тренировочный процесс? Как попасть к Вам?

 

Дмитрий: Попасть — просто приходите, тут ничего сложного.

 

Николай: Для бассейна нужны только плавки?

 

Дмитрий: Да, еще маска или очки — что-нибудь удобное для Вас.

 

Николай: Я видел, что ныряют с зажимами для носа.

 

Дмитрий: Бывает, что кому-то заливается вода в нос, положение головы, как у пловца, даже немного ниже.

 

Николай: Я смотрел, как Наталья Молчанова ставила свой рекорд, даже она в зажиме ныряла.

 

Дмитрий: Да, это легче. Даже когда наступает контракция — рефлекторый позыв на вдох, непроизвольное движение диафрагмы.

 

Николай: Поясните, что такое гиперкапния и гипокапния.

 

Дмитрий: Во время задержки дыхания у нас есть 2 разнонаправленных процесса — гиперкапния — повышение уровня углекислого газа в крови и гипоксия — понижение уровня кислорода. У нас изначально 100% кислорода, условно, практически 98-99% и низкое содержание углекислого газа. Как только мы начинаем задерживать дыхание, кислород тратится. Понижение уровня кислорода в крови называется гипоксией. А углекислый газ у нас накапливается, это гиперкапния. Гипокапния — это гипервентиляция, метод Вина Хоффа, ощелачивание крови. Именно в этот момент гемоглобин сращивается с молекулами кислорода, ему сложнее отдать его, нам кажется — мы дышим, дышим, а голова кружится. Это недосыщение, мозг не может забрать, хоть кислорода и 100%.
Если мы возьмем обычное дыхание, то у нас 2 процесса — гипоксия и гиперкапния. По мере повышения уровня углекислого газа наступает такой момент, когда срабатывают рецепторы, цепляют этот уровень, и из дыхательного центра идет команда на вдох, возникает движение диафрагмой. Если оно есть у новичка, это классно, значит, четкая граница — когда ты плывешь в зоне комфорта, или когда идет подергивание диафрагмой. Их может не быть, может быть жжение в груди, сильное желание вдохнуть.

 

Николай: Я думаю, все испытывали это желание, плавая в бассейне.

 

Дмитрий: Я могу сказать, что на дистанции, условно, от 30 до 50-60 метров практически у всех фридайверов, независимо от уровня подготовки, наступает первая контракция, появляется дискомфорт. Умение находиться в этом дыхательном дискомфорте длительное время и является залогом успешного длинного нырка.

 

Николай: А как же можно в нем находиться? Я плаваю, могу 50 метров под водой проплыть, если сделаю гипервентиляцию, но чувствуешь, что под конец начинается жжение, и ты прямо выпрыгиваешь. Как это можно терпеть? Это какая-то практика, философия, что боли нет?

 

Дмитрий: Прежде всего, уйти от понятия «терпеть» к понятию «смириться», как с неизбежностью. Представьте, Вы занимаетесь бегом, бегаете марафоны, для кого-то же и 10 км. пробежать «да Вы что». Сколько книг читал, цитаты понравились, где после 30 км. марафон начинается. Смотришь на этих людей, для меня это тоже какие-то небожители. Вот как Вы терпите такую боль? Как бежите на деревянных ногах? Я уже не говорю про всевозможных триатлетов. Все дело в желании и мотивации и, конечно же, в постепенном увеличении нагрузки, обретении этого состояния. Потихоньку этот порог отодвигается. Условно, новички, как Вы говорите, хочется выскочить, я им говорю: Ты расслабься, сделай еще 2 движения, и выйди через 2 метра, и ты увидишь, что не страшно, ведь боязнь, что все — умру молодым.

 

Николай: В какой момент включается блэкаут?

 

Дмитрий: Сложно сказать.

 

Николай: Вы сами попадали?

 

Дмитрий: Конечно, все теряли сознание. Если мы возьмем нырок в длину 300 метров, первый дискомфорт наступил на 60, еще 240 метров можно плыть. Наверное, я не покривлю душой, очень условно: допустим, на 30 метрах возник дыхательный дискомфорт, 30 метров еще 100% проплывете. Единственное, что прям с наскока ненужно. Нужно с инструктором спокойно, не торопясь, не ускоряясь, не пытаясь уменьшить это время, тем самым включая дополнительных потребителей кислорода, а просто спокойненько доплыть.

 

Николай: Ласты какие-то длинные, специальные?

 

Дмитрий: От 100-150 метров можно использовать длинные ласты, до 150 можно плыть. Надев хорошее оборудование, можно добавить.

 

Николай: Вы говорите «фри», все-таки плавает оборудование?

 

Дмитрий: Можно добавить, но для того, чтобы нырять, ничего не нужно, только зависит от нашей техники.

 

Николай: Я смотрю на Молчанову — толкнулась и долго-долго скользит, потом еще движения очень экономично.

 

Дмитрий: Важна обтекаемость тела, чтобы оно было, как струночка.

 

Николай: В то же время расслаблено, чтобы не было напряжения и сопротивления в мышцах?

 

Дмитрий: Сопротивление от того расслаблены мы или нет, не увеличится, а потребителей кислорода лишних лучше выключить.

 

Николай: Почему популяризируете этот вид спорта? Что он может людям дать, что может улучшить в их жизни?

 

Дмитрий: Это, наверное, сложный вопрос.

 

Николай: Давайте тогда другой вопрос, а из него будет вытекать ответ. Как Вы пришли в этот вид спорта, какая предыстория, и что он дает лично Вам? Почему Вы продолжаете им заниматься?

 

Дмитрий: Я пришел достаточно поздно. Наверное, в свое время просто не доплавал.

 

Николай: А вообще Вы имели отношение к плаванию?

 

Дмитрий: Да, в детстве имел отношение, любил нырять. Меня это манило, в советское время показывали фильм «Акванавты», «Голубая бездна», хотелось попробовать, а сейчас, наверное, желание узнать, где предел.

 

Николай: Узнали?

 

Дмитрий: Да не, это беспредельно, но, не покривлю душой, находить мотивацию в себе все сложнее, конечно же, это труд. Если мы говорим о спортивном фридайвинге, там нужна куча мотивации. Если же мы говорим о фандайвинге, условно, ограничить глубину погружения до остаточного объема легких, чтобы и варианты компенсации давления были попроще. Самая красота на рифах — это 15-20 метров.

 

Николай: Я погружался в Египте с аквалангом — впечатления невероятные.

 

Дмитрий: Чем ниже, тем темнее. Если мы берем 50-метровый бассейн, то здесь ненужно интенсивить, достаточно приходить в легком режиме, расслабляться, погружаться, улучшить что-то. Опять же, причастность к спорту. Все мы любим фитнесс, я хожу на фитнесс. Для этого не нужно буквально ничего. Практически в каждой школе есть целый набор оборудования, который лежит на бортике бассейна — грузы, мягкие ласты. Есть сейчас качественные короткие тренировочные ласты, можно совершенно спокойно нырять и получать удовольствие. Если мы говорим про удовольствие. Если же там спортивное направление, как и везде в спорте, надо попыхтеть.

 

Николай: Секунды даются часами тренировок.

 

Дмитрий: Абсолютно верно. Что дает, помимо удовольствия, сопричастности, осознания, что я могу то, чего многие не могут. Задержать дыхание на 5 минут, даже сидя, это круть, а нырнуть на 100 метров, 2 бассейна проплыть — тоже же здорово.

 

Николай: Уточняющий вопрос: человеку, который, как я сейчас, не может задержать дыхание больше, чем на 1:40, это развивается? Или у кого-то есть от природы, а у кого-то нет?

 

Дмитрий: Если у кого-то есть от природы, то это люди, которые ныряют 120-150, как у Леши Молчанова — это талантливый человек. Это от мамы и, конечно же, годы тренировок.

 

Николай: Я посмотрел, какую он делают гимнастику.

 

Дмитрий: Причем, не будем забывать, что Леша Молчанов, Андрей Матвиенко — это фамилии спортсменов, которые тренировались тогда, когда об этом вообще ничего не знали. Все, что мы сейчас делаем, основано на их опыте. На опыте Натальи Молчановой, которая создала обучающую базу, систему, которую можно дать новичку. Смогла сделать именно четкую структуру, потому что фридавинг все-таки привезла Юлия Петрик, но развить это удалось Наталье Молчановой. Тренировки, тренировки, тренировки — нет другого рецепта. Единственное, что прогресс и результат — это качество тренировок, умение себя не жалеть и, собственно, регулярность. Если мы будем приходить раз в неделю или раз в 10 дней — это спокойный рекриационный фридайвинг, чтобы закреплять свои навыки, не забыть.

 

Николай: Практически это, наверное, применяется для той же подводной охоты?

 

Дмитрий: Ну у подводников несколько другие тренировки.

 

Николай: А в чем отличия?

 

Дмитрий: Они просто нормальные мужики, не спортсмены совсем, со всеми слабостями, вредными привычками, заставить подводника пахать — надо постараться. Знаю ребят-подводных охотников, которые далеко за 70 ныряют, висят в том же самом Занзибаре, ищут тунца, пытаются подстрелить, висят на 30-40 метрах. Там мы уже говорим о спортсменах, многие сильные подводные охотники — серьезные спортсмены. А такие, которые попроще, для удовольствия, конечно, мы с ними делимся.

 

Николай: Вот, если хотите заниматься подводной охотой, чтобы это было не просто активно, но еще и с трофеем, то обращайтесь к Дмитрию.

 

Дмитрий: Да, у нас есть один из инструкторов, которому близко именно это. Там есть свои нюансы: совершенно ненужно подводному охотнику вытягивать руки стрелочкой. Если не желаете сидеть на диете, никто Вас не попросит, если любите смотреть футбол и у Вас есть некоторые вредные привычки — да, пожалуйста.

 

Николай: Интересно про диету, для фридайвера это тоже важно? Иначе, наверное, не будет нужной чистоты крови, и он не сможет надолго задержать дыхание?

 

Дмитрий: Вопросы питания, как вопросы веры и секса — глубоко интимные.

 

Николай: Лишний вес имеет значение для фридайвера?

 

Дмитрий: Нет никаких критериев, это, наверное, больше внутреннее состояние, состояние клеток. Ты можешь быть хоть худым, хоть с красивыми формами — будь-то мужчина или женщина. Главное — как организм реагирует на гипоксическую и гиперкапническую нагрузку.

 

Николай: Понятно. В принципе, что это дает Вам является ответом, что это даст людям.

 

Дмитрий: Да, конечно, здоровые амбиции, здоровый максимализм. Если касаться меня, я пытаюсь понять, что же такое фридайвинг, именно для себя. Советую не смотреть на метры и секунды, а погружаться внутрь себя, своего состояния. Если, конечно, мы не говорим о спортивной составляющей. Спортивная составляющая — узко направленная, там нужно как не переработать, так и не доработать, там нужны тонкие настройки, тут все индивидуально.

 

Николай: Кто-то бегает, чтобы побыть наедине с самим собой, а можно нырнуть.

 

Димитрий: Ну и бег не возбраняется, даже, казалось бы, для хороших результатов статической задержки дыхания бег нужен. Движение — это жизнь!